Знакомый голос..

Когда в прошлый шабат я закончил вести молитву, ко мне подошёл еврей с большой бородой, в субботнем сюртуке и талите, пожал мне руку и сказал с широкой улыбкой: «Ваш голос мне знаком!» Я улыбнулся ему — и мы вспомнили, когда встречались, и от этого обрадовались ещё больше. Он — от того, что его память не ослабла, а я — от того, что этот еврей уже много лет приходит на молитвы, и что он одет так по-хасидски, и что так по-хасидски ведёт себя.

Это было двадцать с лишком лет назад. Ученик моего отца, р.Шая Гиссер, пригласил меня помочь в проведении молитв осенних праздников в его тогдашнюю общину, в Одессу. Мы поехали — я, моя супруга и наш сын, которому тогда было месяца четыре. Упаковали коробки с консервами и поехали в страну, в которой ещё не бывали. Тогда в первый раз мы познакомились с советской едой, с холодом, с утренним окунанием в холодном бассейне местной бани вместо миквы, которая ещё не была построена; мы делали капарот в канун Йом-кипура для всей общины, используя только две или три курицы; в вечер Йом-кипура мы узнали, что в Одессе нет эрува, и поэтому мне нужно будет ночевать на скамейке в синагоге с нашим младенцем (ведь нести его нельзя), а моя жена пойдёт ночевать в квартиру рава — а я ведь до тех пор ни разу подгузник не менял…

Утром в Йом-кипур пришла в синагогу старая еврейка и рассказала на идише, что всю ночь она ехала в поезде, чтобы в этот день сказать в синагоге поминальную молитву по её родителям. Я, с одной стороны, восхищаюсь её преданностью памяти родителей, а с другой стороны понимаю, что она ни разу в своей долгой советской жизни не слыхала, что в Йом-кипур нельзя ездить!..

А вот теперь Реувен Коган и его супруга, активные члены еврейской общины Одессы, позвали нас к себе на шабат: они услышали, что я на краткое время нахожусь в Украине. Из Житомира мы поехали в Одессу, в гости к этой семье, к людям, душа которых полна добра. Вспоминая осень двадцать с лишком лет назад, я видел прекрасную общину, молитвы, уроки Торы, образовательные учреждения, магазин кашерной еды, кашерные рестораны. Как всё изменилось…

А ведь для нас всё началось именно в Одессе. Тогда, вернувшись в Израиль после осенних праздников, мы не могли успокоиться. Мы с женой оба чувствовали, что то, что мы делаем в Израиле, может быть, и хорошо, но уже недостаточно для нас. Что-то звало нас двигаться дальше…

*
Шабат недельной главы Вайехи называется «шабат хазак». Эта глава завершает книгу Берешит, а при завершении чтения каждой из пяти книг Торы вся синагога провозглашает: «Хазак, хазак ве-нитхазек!» — «Крепись, крепись, будем сильнее!» В конце книги Берешит этот возглас звучит немного странно: её последняя глава повествует о двух смертях, о смерти праотца Яакова и его сына Йосефа. Где же здесь «будем сильнее»?

И ещё. Во вторник на этой неделе я учил со своим сыном ежедневный раздел недельной главы, и говорилось там о благословении, которое дал Яаковсвоим внукам, Эфраиму и Менаше — сыновьям Йосефа. Яаков проделывает следующее: во-первых, причисляет Эфраима и Менаше к коленам Израиля, то есть колено Йосефа не образуется, а вместо него есть колена Эфраима и Менаше. Внуки становятся будто бы сыновьями. Во-вторых, Яаков устанавливает для всего будущего еврейского народа благословение детей: «Да сделает Б-г тебя подобным Эфраиму и Менаше». И вот мой сын спросил меня: а чем выделяются Эфраим и Менаше, что они произведены в родоначальники колен и стали образцом для благословения?
И дополнительная странность. Последние 17 лет жизни Яакова (а жил он 147 лет) он прожил в Египте, и мудрецы говорят: Если об этом времени сказано «И жил (ва-йехи) Яаков…», значит, именно эти годы и были для него настоящей жизнью (хаим). Именно эти годы? Не то время, когда он находился в семье деда Авраама и отца Ицхака, не время проживания в стране Израиля, а именно время жизни на чужбине, в Египте?

Если судить по рассказу Торы, то Яаков и Йосеф после долгой 22-летней разлуки встретились всего два раза. Первый раз — когда Яаков прибыл в Египет, а второй раз — когда Яаков перед смертью позвал Йосефа для благословения детей. Почему только два раза, кто из них уклонялся от встречи? Мидраши говорят: Йосеф. Он всё время боялся, что отец спросит его: «Расскажи же мне, каким образом ты оказался в Египте!» Рассказать всё — значит, напрочь испортить отношения отца и братьев. Сказать неправду — тоже невозможно. Лучше ничего не говорить, а для этого лучше не встречаться с отцом. И теперь мы возвращаемся к первому вопросу: получается, что на протяжении последних семнадцати лет жизни Яаков не видел своего любимого сына, который и пригласил его в Египет. Почему же эти годы называются «лучшими годами жизни Яакова»?

Жизнь любого еврея, а в особенности праведника, праотца — это не просто существование, а выполнение миссии, ради которой еврей и родился. Прибыв в Египет, Яаков понял, что миссия Йосефа и миссия его сыновей, Эфраима и Менаше, принципиально отличается от жизненной задачи его и его предков, живших в стране Израиля. Они должны быть евреями, должны показывать образец праведности, должны творить добро и улучшать мир в окружении, которое всеми силами этому препятствует. Это — настоящая жизнь. Об этом можно сказать «и жил». Яаков показывает это, возводя рождённых в Египте Эфраима и Менаше в ранг родоначальников колен Израилевых, а также в их благословении. Вот почему возглас «будем сильнее!» после чтения главы «И жил» о Йосефе, Эфраиме и Менаше нисколько не удивляет. Он на своём месте.

*
…Итак, мы вернулись из Одессы с чувством, что побывали там, где есть настоящая жизнь — я имею в виду, где есть настоящее поле деятельности. Мы побывали в коротком шлихуте и поняли, что такое шлихут, что значит создавать еврейскую жизнь фактически из ничего, и как это важно. И через какое-то время мы были в Москве, в общине Главного раввина России р.Берла Лазара. А здесь было и есть много мест для приложения сил, и мы стараемся прилагать силы, и постоянно благодарим Всевышнего за уникальную возможность быть шалиахами Ребе.

Хазак хазак ве-нитхазек
Гут шабес
Шия