Моменты недели – глава Реэ
Москалик, он же Журавицер / «Это редактор Календаря» / От десятков к тысяче / Жить и дышать с равом Левиком
- Две фамилии одного героя
НКВД пыталось арестовать его много раз, в разных городах, но каждый раз ему удавалось ускользнуть. Когда милиционеры спрашивали: «вы Яков Москалик?» — он честно отвечал: «нет, я Янкеле Журавицер, все мои знакомые в этом городе подтвердят». Когда в другом городе спрашивали: «не вы ли Янкеле Журавицер?» — он столь же честно отвечал: «нет, я Яков Москалик, все мои знакомые в этом городе подтвердят». И подтверждали. Действительно, хасид Яаков странствовал по городам СССР, там делал обрезание, там открывал хедер, там налаживал микву, и в одних городах представлялся по фамилии Москалик, а в других как Журавицер – из местечка Журавицы…
Но в НКВД не сдавались. Они наконец добыли фотографию «находящегося в розыске» Москалика и спросили мальчика, проходившего мимо его дома, не это ли Янкель Журавицер. Мальчик без задней мысли ответил им, что да, это он. Больше ничего не требовалось. Москалик был арестован и отправлен в ссылку в Казахстан за распространение еврейства — вместе с другими великими хасидами.
Яаков Зехарья ѓа-Леви Москалик, да отомстит Всевышний за его кровь, был в первой группе учеников ешивы «Томхей Тмимим» в городке Любавичи, и некоторое время служил секретарем Ребе Раяца. Он удостоился быть одним из «десяти присягнувших» — десяти хасидов, пообещавших Ребе Раяцу бороться «до последнего вздоха» за сохранение еврейства в России.
Несколько недель назад ко мне обратился один из его потомков, р. Менди Катан из Страны Израиля. Вместе с другими потомками он искал и нашел следственное дело своего выдающегося деда в архивах НКВД. После обращения в государственный архив России было получено разрешение на получение копии дела. Однако за это нужно заплатить определенную сумму, а в нынешней ситуации это невозможно сделать из-за границ России. Потому и обратились ко мне, жителю Москвы.
— Дедушка был одним из великих хасидов Ребе Раяца. Его упоминает и Ребе в своих дневниках, — говорит р. Менди. – Конец дедушки был трагическим. Ему посылали в ссылку рукописи хасидских трудов, вложенные в русские книги. Однажды, когда он был занят изучением хасидизма, его поймал охранник, и его отделили от товарищей. Через несколько дней хасиды увидели, как его увозят куда-то в грузовике. Долго не знали, что с ним, но позже одна из работавших в тех местах нееврейских женщин рассказала, что его расстреляли. Это произошло летом 1938 года – печально известным «расстрельным летом».
В ходе моей переписки с Менди Катаном выяснилось, что мы с ним родственники! Его прабабушка была сестрой моего деда. Это еще усилило мое желание помочь ему. И я привез ему фотокопии 24 страниц допроса, большую часть которых члены семьи р. Яакова Москалика увидели впервые. Из них вырисовывается его возвышенный образ, пример для его потомков и для каждого еврея, где бы он ни находился — вот что такое самопожертвование ради соблюдения Торы и заповедей и распространения еврейства!
- С Новым календарем
Запах недавно напечатанной книги освежает и радует, но когда он исходит от календаря, этот запах приносит с собой новую надежду на то, что предстоящий год будет годом избавления и спасения, годом радости, мира и спокойствия во всем мире. А когда речь идет о календаре «Колель Хабад», я волнуюсь, особенно в этом году – ведь исполняется сто лет с момента выхода первого календаря «Колель Хабад», фотографию которого я увидел несколько дней назад благодаря библиотекарю библиотеки Ребе, раву Берлу Левину.
Когда я был маленьким ребенком, мой отец привел меня в дом покойного рава Баруха Наэ. Они рассматривали листы и записи, несколько часов обсуждали и уточняли детали, пока я сидел в стороне. «Он главный редактор Календаря!», — сказал мне потом отец, объясняя длительность их беседы.
Отец р. Баруха Наэ, известный раввин, р. Авраѓам Хаим Наэ, решил издать календарь с указаниями обычаев хасидов Хабада в течение всего года, и сделал это от имени организации «Колель Хабад» в Святой Земле, которую он тогда возглавлял. После его кончины это дело продолжил его сын, р. Барух, а мой отец, многолетний директор Колеля, отвечал за его издание и распространение в общинах Хабада.
Когда Ребе спрашивали, как поступать в тот или иной день, Ребе часто постановлял, что следует поступать согласно написанному в «календаре Колеля». Известна беседа Ребе во второй день Рош ѓа-шана 5752 (1991) года: «Необходимо напомнить об изучении законов, необходимых в эти дни… чтобы изучали эти законы в Шулхан арухе или в календарях, выпускаемых в последнее время… Путем изучения этих календарей — в частности, календаря «Колель Хабад»… в котором собраны обычаи и необходимые законы — легко найти упомянутые законы. Поэтому очень правильно, чтобы каждый изучал упомянутые календари».
Хотя перевода этого календаря на русский язык пока нет, в руководство по законам и обычаям, которое я издаю с Б-жьей помощью на русском языке 4 раза в год («Путеводитель по месяцам тишрей, кислев, адар и нисан»), включены все законы и обычаи из календаря «Колель Хабад».
- Человек, который сделал 20 ава
«Я проверил один из моих старых загранпаспортов и нашел визу в Казахстан, выданную 21 год назад. Тогда я приехал в Алматы и поехал один на старое кладбище, где по описаниям нашел место упокоения отца Ребе. Оѓель был закрыт, но мне сказали, что утром там собирался миньян.
Прошло 6 лет, и многое изменилось. 15 лет назад летом я встретил бизнесмена Ави Шаульзона и рассказал ему о своей запланированной поездке на могилу рава Леви Ицхака Шнеерсона в Алматы. Я предложил ему присоединиться, он посоветовался с женой, которая поддержала его, и с тех пор он каждый год приезжает сюда, в Казахстан».
Это рассказывает директор «Колель Хабад» рав Шалом Духман, человек, который «сосватал» Ави Шаульзона из Флориды с этим святым местом – могилой отца Ребе. «В том году у Ави были большие проблемы с налоговыми органами, которые привели к сложному судебному процессу. Но сразу после нашего возвращения из той первой поездки все у него чудесным образом уладилось».
Наши мудрецы говорили, что даже свиток Торы в Святилище нуждается в удаче. Теперь пришла удача и к могиле великого каббалиста рава Леви Ицхака. После стольких лет забвения, теперь в день его йорцайта там собирается многолюдный миньян. Сейчас его собирает шалиах и главный раввин Казахстана рав Йешая Коѓен, который развивает обширную деятельность в Казахстане, а также отвечает за святой оѓель.
Уже несколько лет Ави и его партнер Шмуэль Штерн финансируют приезд учеников, посланников и раввинов в Алматы на йорцайт рава Леви Ицхака. Сначала их были десятки, потом сотни, а в этом году, когда исполнилось 80 лет со дня кончины рава Леви Ицхака, Ави Шаульзон выступал на трапезе «мелаве малка» перед примерно тысячей участников. Ави сказал, что как только услышал историю его жизни, она глубоко тронула его. Самопожертвование рава Леви Ицхака ради сохранения еврейства в его городе и во всей стране во время гонений на религию. Его твердая позиция перед оказываемым на него давлением. Мучения во время тюремного заключения. Тяжелая ссылка в голоде, холоде и удалении от евреев. И наконец, болезнь, которую не сумели вылечить в тех краях.
Фото недели: У рава Левика
Рав Левик, Леви Ицхак… Чиели… Алматы… Казахстан… 20 менахем-ава – это понятия, вошедшие в мир Хабада много лет назад, в основном благодаря одному человеку, писателю и книжнику, которого я имел честь знать более сорока лет назад, когда он работал секретарем «Колеля Хабад» в его старом офисе в Меа Шеарим. Рав Нафтали Готлиб, да будет благословенна его память.
Из почти восьмидесяти (!) книг, которые он написал за свою жизнь, я особенно помню два тома «Еврейство молчания», вышедшие сорок лет назад. Они впервые донесли до еврейского мира живые описания из первых рук: страдания хасидов в Советском Союзе под коммунистической властью. Тогда, несмотря на жестокие преследования, хасиды жертвовали всем ради соблюдения Торы и заповедей. Рав Готлиб описывал страдания, аресты и ссылки хасидов, сохранивших «тлеющие угли» еврейской жизни в те тяжелые годы. Книги вызвали настоящее потрясение у тысяч людей, которые впервые в жизни узнали о событиях, произошедших в их собственном поколении.
За много лет до этого рав Нафтали задумал описать жизнь святого каббалиста рава Леви Ицхака Шнеерсона – отца Ребе. Но прошло около десяти лет, прежде чем Ребе одобрил эту идею и попросил рава Готлиба написать и издать книгу. Один из сыновей рава Нафтали – рав Шалом, шалиах Ребе и раввин города Николаева, где Ребе родился. Его пригласили рассказать нам, собравшимся на йорцайт рава Леви Ицхака, о книге, повествующей о жизни уникального человека, чью память мы чтим.
«Весь дом тогда просто жил и дышал жизнью рава Левика. Мой отец был полностью погружен в работу. Он был секретарем «Колель Хабад», но получив указание Ребе писать книгу, он оставил все и полностью посвятил себя этому. По ночам мы слышали стук клавиш пишущей машинки, а днем он ездил встречаться с людьми и записывать их воспоминания. Отец написал много книг за свою жизнь, но эта книга была для него «книгой книг». Он жил и дышал ею, он как будто чувствовал боль и страдания рава Леви Ицхака, волновался за него.
Однажды нам позвонил рав Ходаков, секретарь Ребе, чтобы передать какое-то указание от Ребе. Мой старший брат говорит, что позднее отец сказал ему: «Я думаю, что сам Ребе тоже был на линии». В доме тогда было шумно, и вдруг мы увидели, как менялось лицо отца – он побледнел. Отец сказал нам: звонят из офиса Ребе. И тогда мы все замолчали и стояли вокруг, смотрели на отца. Мы не подходили близко, чтобы не подслушивать разговор, смотрели издалека. Отец взял ручку и бумагу, слушал то, что говорили ему по телефону, и записывал. Он был так взволнован, так не похож на себя обычного, что мы вместе с ним чувствовали: происходит что-то важное.
Рав Левик стал героем нашей жизни. Когда вышла книга, мы все сели и стали читать ее. Я был ребенком, и это, вероятно, была первая книга, которую я прочитал от начала до конца без минуты отдыха. И мы читали, и волновались, и плакали о раве Левике».
Гут шабес, ходеш тов
Шие
