Моменты недели — глава Бемидбар

Что такое «комемиют»? / Светлая женщина / Александр-Саша, сын Лены-Леи / Живая интерактивная карта

1. Ибо не оттолкнет Он от Себя отверженного

— Я не думал, что будут рассказывать об этом, но в свете того, что я читал сегодня утром в недельной главе, всплыло воспоминание…

Вместе с другими участниками фарбренгена неделю назад – в честь Шабата, когда благословляют новый месяц и заканчивают читать книгу Ваикра – я внимательно слушал историю из детства Главного раввина России р. Берла Лазара. Ведь он очень мало делится с нами воспоминаниями детства.

— Однажды, когда я был подростком, нас в Италии посетил Йосеф Бург, депутат от одной из религиозных партий, который в то время был министром внутренних дел Израиля. Это было время, когда в Израиле принимали закон «Миѓу йеѓуди – Кто является евреем». А он был важен для Закона о возвращении. Кто будет иметь право на репатриацию, по какому критерию? Была предложена формулировка «Еврей — тот, кто родился от еврейской матери или обратился в иудаизм, и при этом он не принадлежит формально к другой религии». Такой человек имеет право на репатриацию. Все, казалось бы, хорошо?

Однако Ребе изо всех сил боролся за то, чтобы после слов «обратился в иудаизм» добавили «согласно ѓалахе». Ведь без этих слов право на репатриацию получали сотни тысяч «геров-лайт», прошедших реформистский гиюр и не думавших соблюдать заповеди в полном объеме! То есть по-настоящему – неевреев, которых все будут считать евреями. Ребе просил Йосефа Бурга выступить против формулировки без слов о ѓалахе, которую продвигали многие депутаты: ведь Бург был депутатом от религиозной партии, а его жена была из потомков лидеров Хабада. Но Йосеф Бург голосовал за закон без «ѓалахического» добавления. И хасиды его за это недолюбливали. Поэтому наше руководство спросило в секретариате Ребе, принимать ли его в нашей школе. Нам разрешили.

Итак, Бурга пригласили посетить школу Хабада в Милане, которая располагалась в двухэтажном здании с дополнительным чердачным этажом. Это учреждение было гордостью общины. Было решено, что наряду с официальными словами необходимо твердо выразить ему мнение и подход Ребе к единству народа и Страны Израиля. И мне поручили что, когда гость появится в нашем классе, я процитирую первый комментарий Раши в Торе – о том, что весь мир принадлежит Всевышнему, и Он, как его хозяин, отдал Страну Израиля нам.

А теперь сделаю отступление. На стих «И буду водить вас с поднятой головой (комемиют)» из недельной главы «Бехукотай» Гемара говорит: рост евреев во времена Избавления будет отличаться от роста человека в наше время. Ведь это будет время чудес. По мнению рабби Йеѓуды рост еврея будет сто локтей, а по мнению рабби Меира – двести локтей. Почему рабби Меир думает так? Рабби Меир учит это из слова «комемиют», которое можно перевести как «два роста» или «два этажа» (рост, этаж – «кома»).

В беседе по главе Бехукотай, которую Ребе произнес ровно 60 лет назад, он объясняет этот спор на более глубоком уровне, с точки зрения хасидизма. Есть два типа служения. Есть служение праведников, цель и достоинство которых в том, чтобы привлечь высший свет и высшие откровения в этот мир. И есть служение раскаившихся, смысл которого — поднять нечистоту этого мира и превратить ее в святость и добро. И у каждого из этих двух типов служения есть достоинство, которого нет у другого. В будущем Избавлении они объединятся, и у каждого из народа Израиля будут оба вида служения. Так вот, по мнению рабби Йегуды, эти два способа служения полностью объединятся в человеке, в каждом действии, которое он совершает. Но согласно мнению рабби Меира, они объединятся только в душе человека, но в физическом теле человека – нет, и каждый из способов будет выражаться отдельно по форме и действию, для каждого типа служения потребуется «отдельный этаж». Поэтому рабби Меир считает, что рост человека во времена Избавления будет еще вдвое больше, чем думает рабби Йеѓуда. Человек будет «комемиют», двухэтажным, один рост для одного служения и еще один рост для другого служения.

Теперь я возвращаюсь к воспоминаниям моего детства. Когда гость, Йосеф Бург, закончил осмотр первого этажа, я стоял рядом с директором школы. Он хотел произвести впечатление на гостя и гордо сказал ему: «У нас есть еще один этаж учебных классов». Бург сразу отреагировал: «Ага, ведь Ребе говорил о том, что «комемиют», с поднятой головой, означает еще и «два этажа»…»

Сегодня я понимаю, что Йосеф Бург мог удостоиться «служения раскаявшихся». И нам была поставлена задача – помочь ему, стремиться к тому, чтобы речи, которые будут произносить дети в классах, побудили его к тому, чтобы он стал действовать согласно подходу и указаниям Ребе. К сожалению, тогда этот шанс не осуществился.

2. Сорок лет спустя

Прошло ровно сорок лет с того Шабата, когда скончалась моя прабабушка. В прошлый Шабат, при свете поминальной свечи, я поделился воспоминаниями с моими гостями. Почти каждый Шабат мой отец брал меня и моего брата, и мы шли из нашего района Геула в район Батей Унгарин в Иерусалиме. Мы поднимались по лестнице и входили в большую комнату, справа на высокой кровати лежала прабабушка, «бобе Йейдис». Мы с братом садились на широкий подоконник рядом с ней и начинали читать Теѓилим. По окончании прабабушка угощала нас сладостями, а в будни давала по монетке в знак благодарности за то, что мы дали ей возможность послушать чтение Теѓилим.

Напротив комнаты прабабушки была кухня, и я не перестаю удивляться, как на этой маленькой кухне делали так много блюд для трапез и всех гостей. Дальше была вторая комната. Она использовалась для всех нужд – для субботних и праздничных трапез, для сна членов семьи, а раньше это была учебная комната ее мужа, моего прадеда раввина Маттитьягу Дайча, благословенной памяти, который скончался много лет назад. Квартиры в Батей Унгарин маленькие, две комнаты – это уже целые хоромы.

Прабабушка удостоилась благословения от «иерусалимского ребе» рабби Давида Бидермана из Лелува, что у нее будут «золотые занавески» (намек на хороших детей с золотым сердцем). И действительно, благодаря вере в праведников, которая у нее была, она удостоилась вырастить детей, полных Торы, хасидизма, доброты и хороших качеств. Хотя жизнь прабабушки была нелегкой – ее муж застрял в США на десятилетие во время Первой мировой войны, а последние 36 лет жизни она провела вдовой — ее доброе сердце всегда давало о себе знать.

Ее внучка, супруга Комарненского ребе, однажды сказала: «У бабушки было три имени – Мирьям-Йегудит-Браха, и не зря. Мирьям — потому что духом пророчества она напоминала Мирьям, сестру Моше. Она не очень хорошо умела читать и писать, так как во время ее детства в ее общине не было школ для девочек, и ее слух в старости ослаб, и она много лет жила в одиночестве — и все же она разбиралась во всех временах субботы и праздников. Йегудит — это ее доброе сердце, она никогда не видела в своих детях или в других ничего плохого. А Браха — потому что в ее доме всегда царило благословение: все любили навещать ее, и у нее всегда было чем угостить, благословить и накормить. Всегда, когда ты приходила к ней, чувствовалось, что ты пришла в нужную минуту: «Хорошо, что пришла». Она не упрекала, почему к ней не пришли вчера или в праздник, и не просила приходить еще, потому что для нее любое время было самым подходящим».

Ее муж присылал ей из США письма, полные преданности и любви. Он пересылал жене деньги, которые смог достать, и просил ее хорошо есть и отдыхать, и не работать слишком тяжело, и в каждом письме он находил новые слова, чтобы поднять ее дух и оказать ей должное уважение. А в завещании он написал о супруге, что она «выделяется среди тысяч женщин своей праведностью».

Я помню, как ее сын – мой дед, благословенной памяти – сидел рядом с местом, куда ее перенесли после кончины, и читал Теѓилим, без внешних признаков траура, ведь траур запрещен в Шабат. После семидневного траура и даже после окончания тридцатидневного траура дед не вернулся в свой дом в Лондоне, и 24 тамуза, через два месяца после матери, он скончался во время размышлений над Торой, и его душа вознеслась на небеса, соединяясь с родителями.

3. Мать всегда борется за сына

Упорная борьба длится долгие месяцы, с того момента, когда после освобождения она получила весть о том, что ее муж убит, а ее единственный сын Саша находится в плену вместе с другими заложниками в Газе. На этой неделе она снова побывала в Москве, и семья Главного раввина России р. Берла Лазара окружает ее теплом и любовью, а сам р. Лазар много действует ради осуществления ее надежды увидеть сына.

Наряду с материальной деятельностью ради освобождения Саши его мать взяла на себя обязательство соблюдать заповеди, она выступает перед женщинами и молится с ними о своем сыне, и жертвует на благотворительность. Позавчера я отправил ей такое письмо:

«Дорогая семья Труфановых, мир и благословение! Спасибо вам за пожертвование, которое вы передали через уважаемого Главного раввина России. Уже долгие месяцы он и его супруга рабанит Хана относятся к вам как к членам семьи и много делают, тайно и явно, для вашего дорогого сына Саши. Мы надеемся и верим, что в самом ближайшем времени мы получим добрые вести о его полном освобождении, здоровым телом и душой, без какого-либо ущерба для любого другого еврея.

На ваше пожертвование мы приобретем продукты питания для распределения среди многодетных семей и нуждающихся здесь, в Москве, в преддверии праздника Шавуот. Наши мудрецы писали: «Сказал Всевышний: если ты порадуешь Моих, Я порадую твоих». Если мы радуем нуждающихся и они встретят праздник с большей радостью благодаря полученным продуктам, мы порадуем Самого Всевышнего, и Он обещает за это порадовать «наших».

Дорогие семьи Труфановых и Коэн! Надеюсь, что вы чувствуете любовь и заботу нашей общины, присоединяющейся к молитвам и делам милосердия и доброты во всем мире, совершающихся ради вашего сына Александра, сына Лены-Леи. Мы ощущаем боль от его ежедневных страданий, но надеемся, что мы скоро увидим его воссоединившимся с вами. И мы возносим постоянную молитву за него и за всех похищенных и пленных, находящихся в руках ХАМАСа, да сотрется его имя, — трогательную молитву, которая во всех поколениях дарила свет и надежду в тяжелое время:

«Братья наши, весь дом Израиля, находящиеся в беде и в плену, в море и на суше – да смилуется над ними Всевышний и выведет их из тесноты на простор, из тьмы к свету, из рабства к избавлению, сейчас, немедля, в ближайшее время. И скажем: Амен»».

Фото недели: Реб Мойше

Важная страница в книге истории Хабада была перевернута позавчера. Это потеря не только для Хабада, но и для всего еврейского народа. Мы потеряли одного из лидеров за три дня до его 75-го дня рождения, который отмечается сегодня. Вместе с тысячами других шалиахов по всему миру я получил около недели назад письмо, которое было написано уже не им, а его семьей: «Мы сидим у кровати нашего отца, и он процитировал слова наших мудрецов: «Даже если острый меч касается шеи человека, он не должен переставать молиться», и просит посланников молиться за него…»

С тех пор, как раввин Моше Котлярский заболел, он мужественно боролся с недугом и изо всех сил пытался продолжать выполнять большую задачу, которую возложил на него Ребе. Моше Котлярский был главой «Мерказ ле-иньеней хинух», системы посланников Ребе по всему миру, самой разветвленной еврейской организации в сегодняшнем мире. Все знают, как он организовывал Всемирные съезды посланников, с большим талантом и тактом.

«Реб Мойше» знал наизусть всех посланников и место их миссии. Я не преувеличу, если скажу, что он был единственным человеком в нашем поколении, в памяти которого всегда была развернута «интерактивная карта жизни еврейского народа» с актуальной информацией, включая общины в самых отдаленных местах. Со своим легендарным остроумием он умел говорить с каждым посланником на подходящем ему языке, устанавливать мир между общинами и целыми секторами. Он всегда находил пути к сердцам и великих раввинов, и прожженных политиков.

Вчера вечером я просматривал свою переписку с ним, в которой он приглашает меня к себе домой на субботние или праздничные трапезы, или просто на встречу в его офисе или дома. Я вспоминал, как я приехал с одним из своих сыновей на празднование его бар-мицвы, и он хотел поощрить его, вручив купюру и благословив, и все это в приятной атмосфере, с юмором и ободряющими словами.

Ровно год назад, в канун праздника Шавуот, я приехал с семьей к Ребе на праздник. Если бы не помощь преданных друзей несколько лет назад, рав Котлярский жил бы в тех же условиях, что и десятилетия назад, и только благодаря друзьям в его доме был сделан ремонт, что облегчило жизнь ему и его семье. Реб Мойше, который из-за болезни почти не выходил из дома и даже молился в синагоге, построенной во дворе его дома, пригласил нас к нему домой, и мы сидели в гостиной за долгой приятной беседой. Когда-то я принес ему мою первую книгу «Гут Шабес, Москва», а теперь я подарил ему мою вторую книгу «Фотография без рамки», и он радовался и поздравлял меня. Когда один из детей хотел сфотографировать нас с этой книгой, он согласился, но сказал: «Пожалуйста, не публикуй это сейчас, еще придет день, когда ты сможешь опубликовать». Никто из нас и подумать не мог, что всего через год мы сможем опубликовать эту фотографию, к нашему большому и болезненному сожалению.

Кто я, чтобы писать об этом великом человеке, который унес с собой в могилу много секретов, ведь лишь немногое из его дел на благо общества и отдельных людей известно нам. И я уверен, что в дни траура и в последующие дни многие из моих коллег расскажут о его деяниях, охватывавших весь мир.

Дай-то Б-г, чтобы мы слышали и делились только хорошими и радостными вестями, видимым и явным добром!

Гут шабес, ходеш тов

Шие

Из поселков на юге Израиля уехали многие сельскохозяйственные рабочие. Там не хватает рабочих рук, и на сбор урожая приезжают ежедневно тысячи волонтеров. И десятки хасидов прибыли на этой неделе в поселки возле сектора Газы, чтобы помочь фермерам в сборе плодов в садах.

Женщина, приславшая мне фотографию этого зрелища, до этого времени считала себя далекой от евреев Торы, но сейчас она написала: «Поистине трогательная картина».

«Я узнаю среди них моих родственников», — ответил я ей и добавил, что на фотографии — карлинские хасиды. Их ребе велел своим последователям включиться в волонтерское движение, чтобы как можно больше помочь их братьям, сынам Израиля. «Кто такие карлинские хасиды и почему они ваши родственники?» — интересовалась женщина, ведь она знает, что я хасид Хабада. Я не мог долго рассказывать ей о корнях нашей семьи, но кое-что все же рассказал:

«Сегодня, 23 мархешвана, семидесятая годовщина кончины моего прадеда, раввина хасида Моше-Шалома Шора. Вот небольшая история, которая в некоторой степени отражает атмосферу эпохи. Его родителями были раввин Шмуэль Шор (он родился в Иерусалиме и был одним из первых виноделов в Старом городе) и Рейзл (она родилась в Цфате). У них родилось тринадцать детей, но из-за тяжких условий жизни в Стране Израиля в 19 веке выжили всего лишь трое. Но они не отступали от своей простой веры и принимали все, что случалось с ними.

Раввин Шмуэль был хасидом рабби Исраэля из Столина, шестого ребе в линии цадиков из Карлина. И вот однажды он отправился к своему ребе, в долгое путешествие из Иерусалима в Столин, расположенный недалеко от Пинска в Беларуси, по морю и по суше, на корабле и на телеге. Когда до рабби Исраэля дошла весть о том, что приезжает реб Шмуэль, рабби сказал хасидам: „К нам идет верный друг, пламенный хасид“, и позволил иерусалимскому хасиду входить к нему, когда тот пожелает. За все время пребывания в Столине реб Шмуэль не жаловался на свое положение и на свои семейные горести. Все его внимание было направлено на то, чтобы черпать все больше духовности из источника — от своего великого ребе. Реб Шмуэль вернулся в Иерусалим полным жизненной силы хасидизма, и благодаря этому он продвигался по пути совершенствования, принятому у карлинских хасидов. Однако, как я рассказывал, супруги испытывали тяжелые удары ранней смерти детей…

Прошло около трех лет, и раввин Шмуэль снова захотел совершить паломничество к своему ребе. Но как принято у хасидов, на поездку к ребе нужно получать разрешение жены. И Рейзл разрешила — с условием получить от ребе обещание, что их дети выживут. Так верила она во Всевышнего и в ее ребе, посланника Всевышнего.

Действительно, с той поездки их страдания прекратились. Трое их детей благополучно выросли, в их числе мой прадедушка раввин Моше-Шалом. От него пошла обширная семья Шор, которая сегодня насчитывает тысячи потомков».